Конкурс

[Minekura]

Фанфикшн
Название: Сон
Автор: Eswet
Фэндом: Saiyuki
Рейтинг: ...подростковый
Жанр: зарисовка
Предупреждение: фик не новый (но вроде нигде особо не светился); ОЖП
Дисклеймер: к сожалению, все Минекурино


Вечер был теплым и ясным, и воздух пах медом и яблоками. Чудный вечер. Годжо размашисто шагал по тропинке, ведущей к дому.
Это продолжалось уже несколько лет – несколько лет сплошного безоблачного счастья. Они дошли до злосчастного Запада, Санзо сделал все, что требовали от него Три Аспекта, все те, кого надо было победить, были побеждены, а вдобавок компания еще весело погуляла на свадьбе КоГайджи с Яонэ. А потом они вернулись домой.
Санзо засел в своем монастыре, и Гоку при нем, а Годжо... а Годжо женился. Более того – Санзо как-то раз обмолвился, что это и есть его, Годжо, награда за путешествие на Запад, - у них с Аяко родились дети. Близнецы, мальчик и девочка, светловолосые и синеглазые, как мать.
А еще с ними жил Хаккай, и так это казалось естественно и очевидно, как будто они с Годжо на самом деле были братьями. Дети «дядюшку» обожали, он, в свою очередь, избавлял Аяко от львиной доли домашней работы. Денег они оба зарабатывали достаточно, чтобы не отказывать себе почти ни в чем...
Тропинка вывернула на вершину холма, на поляну, где стоял их дом. Годжо настоял на жизни вне черты города – пожалуй, единственное, о чем они с Аяко поспорили перед свадьбой. Здесь ханё оказался непреклонен: город он готов был навещать хоть каждый день, но постоянно находиться там было выше его сил.
Уже протянув руку к двери, он вдруг замер. Было очень тихо, ненормально тихо. Может, Аяко с детьми ушла навестить мать?..
Тихонько скрипнула половица, когда Годжо шагнул внутрь – и сразу увидел жену. Она сидела за столом, зачем-то наряженная в лучшее свое платье. В доме было чисто, все прибрано и вымыто до блеска – до такого состояния Хаккаю не удавалось довести их жилище еще ни разу после рождения близнецов. И Аяко была как-то странно безмятежна.
- Милый, - она встала навстречу, прозрачно улыбаясь, протянула руки. Годжо обнял ее.
- А где дети? И где Хаккай? – спросил недоуменно, он слышал и чувствовал, что в доме никого больше нет.
Аяко высвободилась из объятий, отошла.
- Дети гостят у бабушки, - ответила она тихо, - а вот Хаккай... я хотела с тобой поговорить, пока его нет.
- Что-нибудь случилось? – Годжо растерялся. Он никогда еще не видел свою жену такой... угрожающе-решительной.
- Пока нет, - сухо отозвалась Аяко. – Но случится. Годжо – или он, или я. Я не в состоянии жить с ним в одном доме.
- Да что это ты... – он захлебнулся воздухом. – Почему вдруг? Ты с ним не поладила в чем-то?.. – реальность внезапно задрожала, как бумажная декорация уличного театрика под ветром.
- Он на меня странно смотрит, - женщина поежилась. – Я... опасаюсь. Он странный, твой друг. Мне жутко оставаться с ним рядом, когда нет тебя.
- Аяко!.. Ну что ты. Это же Хаккай – он скорее умрет, чем тебя обидит...
- Ты ему так веришь? Больше, чем мне? – Аяко поджала губы. – Ты разговариваешь с ним больше, чем со мной. Ты засиживаешься с ним допоздна каждый день. Ты ему позволяешь воспитывать твоих детей! Годжо! Кто тебе нужнее, приятель или жена?!
- Аяко... но ведь Хаккай так о тебе заботится... ты же никогда не делаешь никакой грязной работы, не носишь тяжестей, разве...
- Я бы лучше наняла служанку! – процедила она, нервно крутя в пальцах бамбуковый вертелок для мяса. – А так получается, что это у вас семья, а я так, для украшения и чтоб дети были! И чтобы соседи языки не чесали! А они все равно сплетничают, между прочим! Что когда при двух мужиках женщина одна, то что-то там не так! А ты хоть знаешь, что у Хаккая твоего глаза в темноте светятся?! Может, он и совсем не человек, а йокай какой-нибудь?! С детьми под одной крышей! Годжо, я сказала: либо он, либо я. Я сейчас ухожу к маме, надумаешь что-нибудь – приходи, я буду ждать. Но пока не надумаешь – на глаза не показывайся!
Она бросилась к двери. Годжо протянул руку – остановить, но жена отшатнулась, вылетела из дома – и он не посмел даже пытаться удерживать ее силой.
Сел, уронил голову на руки. В мыслях царил полный хаос, приправленный отчаянием. Вот оно, значит, как... а он и не замечал...
...и далеко не сразу понял, что означает едва-едва коснувшийся слуха шелест травы за окном.
- Хаккай!! – ахнул он, метнулся к двери – уже понимая, что не успевает; Аяко угадала верно, они жили в одном доме с йокаем, а йокай приходит и исчезает бесшумно и стремительно... и слышит тоже очень хорошо, лучше, чем сам Годжо. Сколько из этого разговора он успел застать, Годжо не знал, но понимал, что и самых последних фраз достаточно. Хаккай не поставит друга перед таким выбором, он уйдет сам, не прощаясь и не задерживаясь ни на минуту. Для него просто не существует никаких других вариантов...
Годжо на секунду представил себе их дом – с Аяко и детьми, но без Хаккая... захотелось завыть.
В лиловеющем небе проступил обгрызенный диск луны. Хаккая нигде не было видно, следов он не оставлял; Годжо позвал – голос увяз в подлеске. Искать было бессмысленно, но вернуться в опустевший дом Годжо не мог, он боялся даже самой мысли об этом. Поэтому продолжал идти по тропинке все дальше, ровным шагом, километр за километром. На запад. Тропинка двоилась, петляла, расходилась веером, а Годжо неизменно выбирал ту, которая вела бы на запад. Как будто это все еще что-то значило.
И он прошел бы мимо, не заметив, но предрассветный ветерок пошевелил лопухи у обочины, и бледный серебряный блик коснулся глаз.
В траве под лопухами лежали знакомые сережки-зажимы, все три, брошенные так, чтобы не найти, даже если захочешь. Только совсем-совсем случайно – как Годжо сейчас.
Минус-волну они тогда устранили, но лимитеры Хаккай продолжал носить. Сила йокая, ничем не ограниченная, больше не была опасна для разума – но тело она сожгла бы довольно быстро.
Годжо смотрел на три серебряных полукружья на ладони и знал, что искать не нужно. Больше – не нужно. Он все равно никогда уже не догонит Хаккая в этой жизни.
Полулунное лезвие чань-бо холодно блеснуло в сером утреннем свете. Он давно не доставал оружия, уже несколько лет. Но древко знакомо и привычно легло в руку – только жест вышел незнакомый, неуклюжий; это лезвие могло рассечь падающее перо, Годжо всегда остерегался направлять его на друзей или на себя. А теперь вот...
Металл ожег горло холодом.
Сейчас его интересовало только, будет ли это действительно быстро. А то ведь и в самом деле можно разминуться... на много лет.

...Годжо проснулся, хватая ртом воздух. Рука дернулась к горлу, ощупать... да нет, цело все. Черт, вот же приснится...
- Ты чего? – зеленые глаза сверкнули во мраке. До соседней подушки было полметра – кровать им на двоих досталась одна, зато на ней можно было припарковать Хакурю.
- Кошмар приснился, - буркнул Годжо, с трудом приходя в себя.
- Сильно мерзкий?
- Да та еще гадость. Даже и не спрашивай.
- Не буду, - Хаккай нашарил на прикроватном столике пачку сигарет и зажигалку. – На, отдышись, успокойся и спи дальше. Санзо хотел выехать с восходом.
Годжо щелкнул зажигалкой несколько раз – руки тряслись... а кроме того, в голубоватых вспышках он украдкой рассмотрел: все три лимитера находились на законном месте, у Хаккая на левом ухе.
- Знаешь что, Хаккай, - позвал он вполголоса, докурив и устраиваясь поудобнее.
- Что?
- Вот честное слово, я никогда не женюсь!
- Мгм, - неопределенно-утвердительно отозвался Хаккай, и Годжо провалился в благословенный сон без сновидений.
А Хаккай еще некоторое время лежал, уставившись в потолок широко открытыми глазами, и машинально поглаживал теплые серебряные полоски лимитеров.